За чем пойдёшь…

Актеры димитровградского театра «Подиум» именуют себя подиумниками. В шутливой самоаттестации выражается свойственная артистаческой среде склонность к розыгрышу остроумному словцу. И понятное желание вполне зрелых людей иронией прикрыть увлеченность сценой, а еще - немодное сейчас, какое-то первозданно-доверительное отношение к классике.

Классика на сцене «Подиума» в почете. В репертуаре «Три сестры» А. Чехова, «Женитьба» Н. Гоголя, «Сватовская карусель» по трилогии А. Островского о Бальзаминове, недавно вышел шекспировский «Гамлет». Раньше шел чеховский «Вишневый сад» и «Маленькие трагедии» А. С. Пушкина.

На первом спектакле, что я увидел на сцене этого театра, мне открылась истина из тех, что хорошо известны: чеховские три сестры - сестры. Они вместе не потому, что так распорядилась судьба, что у них общие родители и общий дом (конечна, и поэтому - тоже), но главным образом - по влечению сердца, по общности душевного склада. Обаяние сестер - в их настроенности на красоту, на радость, на праздник, на общение. С этим они приходят к нам, зрителям, в первом акте. Когда сестры вместе, возникает редкая в этом мире атмосфера взаимопритяжения и взамопонимания. К ней тянутся неприкаяные души невольных странников. Несмотря на то, что нам знаком сюжет чеховской «драмы в 4-х действиях» и хорошо известна реальная драма окружающей нас жизни, мы хотим, мы надеемся видеть сестер счастливыми. Мы успеваем полюбить, заразиться их ожиданием счастливого переворота в судьбе. И знаем, что этому не суждено сбыться.

Не только по той причине, что в дело вмешивается разрушительная энергия Наташи и Соленого. Хрупок, эфемерен, безоснователен мир сестер Прозоровых. Ольга, Маша, Ирина — прекрасные души. Прекраснодушные. Вот это слово - оборотень (два сливаются в одно, смысл кардинально меняется), пожалуй и определяет зерно прорастающей и разрастающейся драмы. Сестры не равнодушны к переживаниям, страданиям, судьбам окружающих. Однако порог их сострадательного участия невысок. Они без сопротивления покидают попе боя за свой дом. Оставляют на расправу Соленому единственного по-настоящему преданного им человека, барона Тузенбаха.

Нет, театр не осуждает сестер. Их беда в неукорененности существования. С отцом, военным, они скитались по белу свету. Уйдя в мир иной, он оставил дочерей в случайном городе, среди чужих. Им не на что опереться. Родное место - Москва - недосягаемо. Не по причине удаленности. Там никто не ждет. Родители умерли. Детей нет. Мужчины, на которых можно было бы опереться, уходят из их жизни. Один - брат - отходит, другой - Вершинин - уезжает, третий - Тузенбах - погибает.

Последний акт, где основные события - уход полка и дуэль, сыгран сильно, с подлинно драматическим напряжением. Атмосфера трагического финала постепенно сгущается, завладевает сценой и зрительным залом. В финале сестры приникли друг к другу. Нам до слез жалко их. Они - мы. И в зрительном зале, и на сцене. Эффект перенесения своего Я на действующее лицо, на ситуацию срабатывает безукоризненно. Какая-то часть каждого из нас отделяется от «носителя» и сливается в общем горестном и просветленном ощущении течения жизни.

Истоки заразительности спектакля очевидны. Они в житейской достоверности и непреходящей актуальности сюжета. В следовании авторской психологической разработке отношений действующих лиц - с нюансами, подтекстами, игрой настроений. В актерской энергетике.

Во второй вечер я смотрел «Женитьбу », в третий – «Сватовскую карусель». Потом сказку Л. Филатова «Про Федота-стрельца», мелодрам М. Ворфоломеева на двоих актеров «С Новым годом!» Разговаривал с режиссером, подолгу беседовал с актерами. И постепенно понимал, что мне повезло. Что я вижу не просто более или менее удачные постановки, а знакомлюсь с живым театром. Не еще живым и не выживающим, а жизнеспособным, осознающим свою востребованность.

Хорошо известно, что подлинный репертуарныий театр отличает от всякого другого не элементарная стабильность актерского состава (часто она - признак застоя), не набор разноплановых постановок, а наличие актерского ансамбля, интегрирующей, созидательной воли режиссера-лидера. Таких театров всегда было не очень много. Но существовала вера (или заблуждение), что именно они и есть соль отечественного театра, его сердцевина и опора. Теперь так думают немногие. Димитровградцы в их числе. По общепринятым понятиям «Подиум» - театр любительский. Актеры не имеют специального образования, не получают вознаграждения. Об этом существенном обстоятельстве не сказал вначале по двум причинам. Во-первых, не хотелось сразу же натыкаться на предубеждение. Недоверчивое, по большей части пренебрежительное отношение к любительскому театру общеизвестно. И во многом обоснованно. Особенно в нашу пору, когда рынок искусства захлестнула волна халтуры. Не в последнюю очередь за счет массового притока дилетантов. Во-вторых, и это главное, - определить статус «Подиума» не так просто. Как непросто было в свое время отнести к чисто любительским известные коллективы 60-80-х годов: студию «Наш дом» и Студенческий театр МГУ, Ивановский молодежный театр, челябинский «Манекен», Омский Театр поэзии, ленинградский Студенческий театр института инженеров железнодорожного транспорта... Это были явления пограничные. Напряженное взаимопритяжение-взаимоотталкивание двух начал - любительства и профессионализма - приводило подчас к впечатляющему результату. Те театры были вызовом - в немалой степени вынужденным - строго ранжированной системе тоталитарной государственной культуры. «Подиум» - одна из возможных форм самосохранения театрального творчества в условиях дикого рынка.

Как определить «Подиум»? Как назвать? Да никак особенно. Тут в самый раз подойдет родовое понятие - театр.

Этот театр (здание, труппа, репертуар) в прямом и переносном смысле слова выстроен его руководителем Владимиром Казанджаном. По первой профессии он строитель. Через десять лет после окончания института оставил инженерную должность и перешел на работу в ДК «Строитель». Заместителем директора и режиссером «народного» театра. Через какое-то время, используя служебное положение и соответствующую подготовку, собственноручно отгородил часть танцевального зала и соорудил кирпичные пристройки. Так театр получил собственное помещение. Небольшая площадь использована рационально, с максимально возможными удобствами для публики. Включает маленький вестибюль с гардеробом и двумя туалетами, фойе с буфетом и столиками, зрительный зал на семьдесят четыре зрителя. Ряды кресел - именно кресел, а не скамеек или стульев - поднимаются амфитеатром, с любой точки которого хорошо просматривается сцена. От первого ряда до авансцены - рукой подать. Последний ряд - в десятке метров. Хуже пока устроены актеры. Одна гримерная на двенадцать-четырнадцать занятых в спектакле исполнителей. Нет репетиционной. Декорации разбросаны по нескольким местам ДК. Первый спектакль В. Казанджан поставил в 1984 году. Режиссерскую профессию осваивал по ходу дела: книги, творческие семинары Л. Е. Хейфеца и М. М. Буткевича (по методологии Мих. Чехова) при СТД, постановки ведущих московских мастеров.

Действующая ныне труппа - тридцать актеров - складывалась постепенно. Кроме троих, все начинали при Казанджане. За небольшим исключением, это люди в расцвете сил - от двадцати пяти до пятидесяти лет. По профессии, которая кормит - врачи, педагоги, научные сотрудники, есть мастер евроремонта, менеджер. Квалифицированные, авторитетные специалисты, с солидным стажем работы. Профессионализм, деловая репутация (город сравнительно небольшой - все на виду), по-видимому, в немалой степени определяют серьезность отношения к актерской деятельности.

Существенны и такие обстоятельства работы «Подиума»: градообразующие предприятия Димитровграда - НИИ атомных реакторов и Автоагрегатный завод - спутник ВАЗа. Так что в городе много интеллигенции. И есть профессиональный театр.

К серьезной работе над собой актеров побуждает и режим работы театра. Спектакли в «Подиуме» играются каждую субботу воскресенье и в праздничные дни. То есть не от случая к случаю, как чаще всего бывает у любителей, а регулярно, ритмично. Постановки живут не один сезон, а годы. Играются не один десяток раз. В репертуаре прошлого сезона было семь спектаклей, поставленных в 1994-2000 годах.

Театр юридически и фактически самостоятелен, ни от кого, кроме зрителей, не зависит. Успех, материальное обеспечение полностью в руках руководителя и актерского коллектива. Театр сам зарабатывает средства на содержание помещения, оформление новых постановок, зарплату небольшого штата: режиссер, художник, на полставках - костюмер, светозвукооператор, монтировщик сцены. Доходы складываются от продажи билетов на спектакли и... капустники.

«Капуста» в «Подиуме» произрастает великолепно. «Урожаи» снимают по несколько раз в год. Существует традиция - всем кагалом отмечать дни рождения, кратные пяти годам. То есть исполнилось тебе двадцать, двадцать пять, тридцать, тридцать пять и т. д. лет - будешь героем вечера и капустника. В конце года лучшая идея и лучшие номера воплощаются в сборной программе, в которой участвует весь театр. Арендуют зал Дворца науки и культуры НИИ атомных реакторов на 700 мест, продают недешевые билеты. Зал набивается до отказа: эффектная реклама театра и ударное завершение сезона. Экономический результат - заработаны деньги на оформление новой постановки.

Труппа «Подиума» сформирована гармонично (кроме одного параметра — о нем позже). Такое впечатление, что в театре собрались люди, дополняющие друг друга характерами и дарованиями. Посмотрев пять спектаклей из семи, увидев двадцать пять актеров из тридцати, я убедился, что все роли обеспечены соответствующими исполнителями. В провинциальных театрах при подобном репертуаре компромиссы, и крупные, практически неизбежны. А тут такая картина. В «Трех сестрах» занято двенадцать актеров (с дублерами - семнадцать). Ни один не дал основания предположить о вынужденном назначении на роль. В «Женитьбе» появилось восемь новых исполнителей. Вроде бы ясно. В первом случае - драма, во втором - комедия. Однако и в «Сватовской карусели» вижу еще ряд неизвестных актеров. Причем на ударных ролях: Бальзаминов - А. Сауэр, Красавина - Л. Плотцева, Белотелова - Г. Голубева. А исполнители главных ролей в чеховском спектакле - О. Жмайло, И. Скворцова, С. Борисов, С. Шляконов играли роли второго плана. Большинство актеров «Подиума», как я понял, тяготеют к универсальности, стремятся к разнообразным ролям. Ольга Жмайло выразительна и в Маше («Три сестры»), и в Устиньке («Сватовская карусель»), Ирина Скворцова - и в чеховской Наташе, и в Раисе Пеженовой в спектакле по Островскому. Сергей Шляконов убедителен и в драме (Тузенбах), и в образе плутоватого слуги Степана из «Женитьбы», Сергей Корниенко с одинаковой отдачей играет тщеславного, жалкого Кулыгина («Три сестры») и феерическую роль посла в «Федоте-стрельце». Талантливого, от природы одаренного Сергея Борисова я видел в «Трех сестрах» - Вершинин, в «Женитьбе» - Подколесин, в «Сватовской карусели» - Чебаков, в филатовской сказке - царь, наконец, в варфоломеевской рождественской мелодраме - Раздеваев. В драматических ролях он мобилизует все ресурсы незаурядного дарования, его герои по-мужски обаятельны, в них угадывается скрытая сила, неординарность, непредсказуемость и в то же время ощутим внутренний стержень. В комедийных ролях Борисов менее органичен, хотя и тут ему не откажешь в темпераменте. Ольга Троицкая, партнерша Борисова по спектаклю «С Новым топом!», удивила неожиданным преображением. В чеховской Ольге она предстала суховатой сдержанной, не позволявшей чувствам выплескиваться вовне, почти лишенной женственности. В спектакле то Ворфоломееву - это фейерверк красок и каскад превращений. Ее Евгения то преднамеренно неуклюжа, то обольстительно-элегантна, то грубовато разбитная, то нежнейшее создание. Это внутренне и внешне пластичная женщина, способная к любым трансформациям во имя достижения цели. А цель у Евгении благородная – спасти опускающегося на дно любимого человека. Я слышал, что О. Троицкая очень хороша и в Агафье Тихоновне.

С чувством юмора у руководителей и актеров «Подиума», как уже отмечалось, все в порядке (кстати, во время моего приезда в закулисье активно разрабатывалась идея капустника «Три сестры - триллер»). А вот сценическое воплощение комического не всегда бесспорно. Безудержное комикование стремление в каждое мгновение пребывания на сцене выдать «номер», еще и еще раз повторить излюбленный трюк изрядно портят игру Александра Киселева в роли Кочкарева («Женитьба») колоритную роль Бабы Яги Юрия Исаева («Про Федота-стрельца») Тот же Исаев сыграл в «Женитьбе» в лучших классических традициях. Его Жевакин - трагикомический персонаж: смешон, жалок, нелеп, на какое-то мгновение возносится на крыльях мечты и падает - окончательно, бесповоротно, осознавая свое ничтожество.

В целом «Женитьбу» не отнесешь к удачам театра. Постановщик, не сумел эффектно пройти через всю пьесу задуманным ходом: сватовство, события в доме Агафьи Тихоновны - не что иное, как сон Подколесина. Хорош зачин: после допроса Степана Подколесин ложился на диван, уютно устраивался и сладко засыпал. В комнату вплывала облаченная в подвенечное платье пышнотелая Агафья Тихоновна с двумя очаровательными детьми. Подсаживалась к Подколесину, гладила его, а тот, не открывая глаз, блаженно улыбался и целовал ей ручку. Невеста бесшумно исчезала. А из-за дивана, как черт из табакерки, выскакивал Кочкарев,.. Завязка обещала многое. Остается гадать, насколько продуктивен был ход и стоило ли его делать сквозным. Постановщик и актеры не нашли адекватных способов переведения всей цепи событий гоголевской комедии в сновидческий план. Персонажи спектакля нелепы, иногда смешны, редко, как Жевакин, вызывают какие-то более или менее сложные эмоции. Невольно вспоминались слова А. Эфроса: «В таких пьесах, как «Женитьба» самое трудное - уловить истинное напряжение. Для напряженности должна быть серьезная основа, а если на сцене все время какие-нибудь чудаки, то не все ли равно, что с ними будет?»

Другое дело - «Сватовская карусель». Материал однозначнее, а осуществление его многомернее. Спектакль по Островскому соединил две пьесы из трилогии о Бальзаминове: «Праздничный сон до обеда» и «За чем пойдешь, то и найдешь». Несмотря на продолжительность - три часа с двумя антрактами - спектакль смотрится на одном дыхании. Актеров и зрителей захватывает стихия лицедейства, игрового озорства. Театральность, артистизм, чувство формы доставляют подлинное удовольствие. Когда же за маской глупости и пошлости начинает просвечивать печальное лицо обиженного природой и судьбой человека, интерес к происходящему на сцене усиливается.

Конечно, Мишины мечты о счастье, богатстве абсолютно ни на чем не основаны. Казалось бы, прозрение, обман, издевательство окружающих вполне заслуженны, понятны. Понимать-то по нимаешь, но не принимаешь. Бальзаминов - А. Сауэр вызывает сочувствие. Глупо, конечно, но хочется, чтобы он добился своего. А многочисленные девицы? Примитивны, разумеется, и жеманны до приторности. А все же прелестны. И славно мечтают, сидя за заборами Замоскворечья.

Финал спектакля замечателен. Галина Голубева играла Белотелову с раблезианским размахом. Ее купчиха - уморительная смесь из торжествующей, всепоглощающей плоти и какого-то первобытного лиризма. Она внимала соблазняющим речам свахи о предстоящем замужестве, красивой жизни и... ела яблоко. От яркого, крупного плода с хрустом отделялись куски и безотходно исчезали в ненасытном чреве. Привычный акт сосредоточенного поедания совмещался с непривычно напряженным мыслительным процессом. Казалось, физически ощущаешь, как ворочаются в голове Белотеловой глыбы-мысли, натужливо пережевываются понятия, как складывается волнующая картина и обширная инертная плоть разгорается желанием. Всё! На наших глазах родилась судьба - суженая Бальзаминова. Еще немного, и он утонет в объятиях необъятной Белотеловой.

В. Казанджан собрал талантливую труппу. И все же публика приходит в «Подиум» не только за впечатлениями от конкретных спектаклей. Ее привлекает целое театра. Оно в ауре театрального дома, в шлейфе прежних, пережитых здесь эмоции, в токах, исходящих от актеров, не остывших в своем желании играть, в атмосфере содружества, причастность к которому ощущают и зрители. Здесь многое держится на взаимной симпатии, расположенности, доверии, на способности и возможности заряжаться и заражаться друг от друга. На ансамбле. В том понимании, на котором настаивал Михаил Чехов: «Ансамбль на сцене есть явление чисто душевное. Его нельзя достигнуть внешними средствами. Ансамбль есть результат созвучия душ...» В нем особое обаяние «Подиума», в нем же его уязвимость.

Основу труппы, как уже говорилось, составляют зрелые, крепко стоящие на ногах люди. Их содружество - не кучкование едва оперившихся юнцов и не тусовка арт-аутсайдеров, а вполне сознательный театральный союз. Замкнутый. Самодостаточный. После 1995 года труппа пополнилась только тремя новыми актерами. Исполнителей в возрасте до двадцати пяти лет всего шестеро. Последние десять лет театр не участвовал в фестивалях. Один раз показал спектакль в Ульяновске, на малой сцене театра драмы.

Казанджан и его актеры обеспокоены возможными последствиями самоизоляции. Мой приезд - ответ на просьбу театра в СТД прислать критика. Придя на первый спектакль, я понял, что руководитель «Подиума» решил устроить своему театру серьезное испытание. На «Трех сестер» прибыли гости из Ульяновска: председатель отделения театрального союза, заслуженный артист России Б. В. Александров, директор Дома актера, она же шеф-редактор газеты «Актерский дом» - Н. А. Никонорова и молодая актриса театра драмы Наталья Макеева. Хотя разговор после спектакля проходил отнюдь не в благостных тонах, впечатление ульяновцев от театра выразилось в решении приехать и на следующий день, на «Женитьбу». Приехали. Третий спектакль - «Сватовскую карусель» я смотрел в компании двух ульяновских актрис. Наташа Макеева вновь приехала и привезла подругу. Зацепило.

Вскоре димитровградцы собрались на фестиваль в Пермь. К сожалению, не удалось вывезти «Трех сестер». Показали «С Новым годом!». Ольга Троицкая - Евгения получила приз за лучшую женскую роль. Лиха беда начало. Не удивлюсь, если через какое-то время услышу: в Димитровграде под патронажем городской администрации проходит свой театральный фестиваль. Город уютный, компактный. Между домами - сосновые рощицы. Есть сценические площадки. И благодатный театральный зритель.